Реклама


ГЕЙ-ЛЮССАК

Детство Гей-Люссака. Его поступление в Политехническую школу. Первые занятия Гей-Люссака химией. Он делается сотрудником Бертолле и репетитором Фуркруа. Его воздушное путешествие вместе с Био

Жозеф-Ауи Гей-Аюссак, один из отличнейших ученых, прославивших Францию, родился 6 сентября 1778 г., в С. Аеонар, в городке старого Аимузена, на границах Оверни. Его дед был медик, отец же — королевский прокурор и судья в Пон-де-Нобляке.

Знавшие холодную осторожность Гей-Аюссака в его зрелом возрасте, удивятся, когда я скажу, что в детстве он отличался резвостью и проказами. Вот один из многих случаев, о котором я слышал от самого Гей-Аюссака и от его близких родственников. Почтенный священник, дядя будущего нашего товарища, жил в доме, отделявшемся от дома Гей-Аюссака одним небольшим двором. Из учебной комнаты Жозефа и его брата видна была кладовая священника и в ней корзина с плодами. Жозеф не удержался от искушения и придумал отчаянную экспедицию: он положил шест на окна своей комнаты и кладовой; к палке прикрепил нож и, оседлав шест, спустился с нею к окну кладовой, разбил его, достал лучшее яблоко и в торжестве возвратился домой. Воздушное путешествие он повторял несколько раз, и наконец отец и мать, догадавшись, привели своих шалунов к священнику и заставили просить прощения. Жозеф сначала не признавался, но уличенный, почувствовал такой стыд от своего запирательства, что дал себе слово никогда не лгать, и во всю жизнь свято исполнял свое обещание.

Для людей, которые по детству ученых любят предугадывать их будущность, прерываю на минуту хронологический порядок биографии и расскажу другой анекдот, в котором главную роль играли также яблоки. Жозеф учился в одном парижском пансионе; однажды директор заведения увидал, что в его саду совершенно оборваны многие яблони; не подозревая в этой проделке своих учеников, потому что в сад надобно было перелезть через две высокие стены, он решился выгнать из дома своих служителей. Молодой Гей-Аюссак явился к нему и сказал «Служители не виноваты; яблони оборваны вашими учениками; я не скажу их имен, но я был с ними». Откровенность Жозефа принесла ему не наказание, но особенную любовь содержателя пансиона и его жены, которые с того времени заботились о нем отечески.

Латинским языком Гей-Аюссак начал заниматься под руководством одного духовного, жившего в С.Леонаре; он любил своего учителя чистосердечно; но как непреодолимая склонность к шумным играм с товарищами отнимала у него целый день, то уроки свои он учил по ночам.

Революция 89 г. обманула общие надежды и породила плачевные бедствия. Отец Гей-Люссака подошел под закон подозрительных, и перевезенный в Париж, по всей вероятности, не миновал бы эшафота. Будущий наш товарищ немедленно возвратился в родимый город с намерением следить в его клубе за малейшими обстоятельствами, угрожавшими любимому отцу. Вожаки того времени, увидав сильного и смелого юношу, задумали отослать его в армию, сражавшуюся в Вандее. Гей-Люссак охотно бы взялся за солдатское ружье, но удержался по любви к своим родителям; словами закона он доказал, что пятнадцатилетний возраст освобождает его от военной службы. Закон говорил определительно, и молодого Гей-Люссака оставили в покое.

После 9 термидора старик Гей-Аюссак, по счастью остававшийся в тюрьме С. Аеонара, получил свободу и прежде всего начал думать о будущности даровитого юноши, доказавшего сыновнюю любовь. Он отправил своего Жозефа в Париж, в пансион Савуре*. Это было в 95 г.; но голод и невозможность кормить воспитанников заставили Савуре закрыть свое заведение. Гей-Аюссак поступил в пансион Сансье, находившийся сперва в Нантерре, а потом в Пасси, вне Парижа, и потому пользовался некоторыми выгодами против пансионов парижских.

В наших собраниях я встречал старых школьных товарищей Гей-Аюссака и все они сохранили о нем наилучшие воспоминания. Один из них, г. Дарбле, депутат, рассказывал, что «Гей-Аюссак был примерный товарищ; несмотря на его необыкновенную живость, никогда не ссорился; работал же непрерывно». Одного ученика родители взяли в театр, и на вопрос о времени его возращения он отвечал: «Не знаю, но надобно полагать, очень поздно, потому что не было уже огня в комнате Гей-Аюссака».

Та же нужда, с которой не мог бороться Савуре, постигла и Сансье. Из всех воспитанников он удержал одного Гей-Аюссака, потому что его родители иногда присылали в пансион немного муки. Приведенная в крайность, г-жа Санье каждую ночь сама возила в Париж молоко двух своих коров, кормившихся в ее саду; но дорога была не безопасна, и Гей-Аюссак провожал свою благодетельницу с большою саблею на поясе. Возвращаясь домой утром и лежа на тележке, он читал или геометрию, или алгебру; он спешил приготовляться к экзамену для поступления в Политехническую школу.

6 нивоза VI года, после блестящего экзамена, Гей-Аюссак получил завидное название воспитанника Политехнической школы. В этом заведении он исполнял все требуемые работы, и после, в часы отдыха, давал частные уроки молодым людям, готовившимся для общественной службы. Этим трудом он дополнял месячное жалование в 30 франков, получаемое каждым воспитанником, и жил в Париже, не требуя никакого пособия от своих родителей.

Гей-Аюссак сперва был отличнейшим учеников Политехнической школы, а потом сделался знаменитейшим и всеми любимым в ней преподавателем.

Бертолле, возвратившись из Египта с генералом Бонапартом, потребовал в 1800 г. из Политехнической школы воспитанника для работ в его лаборатории. Гей-Аюссак получил это место, и первые опыты, произведенные по поручению Бертолле, привели его не к тем результатам, которых ожидал знаменитый химик. Я не смею утверждать, что Бертолле не огорчился неисполнением своих предсказаний; но могу засвидетельствовать, что чувство досады было непродолжительно, и бессмертный автор «Химической статики» выразил полное уважение к новому своему сотруднику. «Молодой человек, — сказал он, — вы рождены для открытий; с этого времени вы мой товарищ; я хочу быть вашим отцом по науке и уверен, что буду гордиться этим названием».

Вскоре потом, оставаясь при Бертолле, Гей-Аюссак получил должность репетитора Фуркруа и вместо него часто читал лекции, которыми приобрел славу отличнейшего преподавателя между искуснейшими столичными профессорами.

Человек, по причине своего веса и по слабости своих мускулов, кажется, навсегда осужден ползать по земле, и для исследований в высших странах атмосферы, должен с трудом взбираться на горы: но каких препятствий не побеждает неутомимый гений?

Один ученый член нашей академии, Монгольфьер, вычислил, что воздух, заключенный в бумажном шаре определенной величины и разреженный огнем, может подняться вверх с людьми, снарядами и с животными. Эта мысль была приведена в исполнение в июне 1783 г., в городе Анноне. Того же года 21 ноября парижане с удивлением смотрели на смелых путешественников, на Пилатра-де-Розье и Арланда, прогуливавшихся по воздуху на Монгольфьере. Другой физик, также член нашей академии, Шарль, доказал возможность делать шары из шелковой материи, покрытой лаком и почти непроницаемой для гидрогена, легчайшего из всех известных газов. Его воздушное путешествие, 1 декабря 1783 г., вместе с художником Робертом, подтвердило теорию и открыло, что поднятие на шаре с гидрогеном не подвержено опасностям монгольфьеров. Ныне поднятие на газовых шарах сделалось промыслом и забавой праздных зевак.

Для получения сведений о первых ученых путешественниках на шаре с гидрогеном нужно обратиться к «запискам» старой академии.

Из опытов, сделанных во время поднятия Робертсона и Аое (Lhoest) в Гамбурге, 18 июля 1803 г., и после повторенных в С.-Петербурге, где по распоряжению Императорской академии наук поднимался тот же Робертсон с физиком Захаровым, 30 июня 1804 г., кажется, надобно было заключить, что магнитная сила много слабеет с возвышением в атмосфере. Такие наблюдения, подтверждавшие уменьшение магнитной силы, замеченное еще Соссюром в его знаменитом путешествии в Альпах, многим членам Института показались столь важными, что положили сделать новые опыты, препоручив их Гей-Аюссаку и Био, физикам молодым, предприимчивым и бесстрашным. Последний эпитет, может быть, покажется гиперболой, потому что ныне даже женщины обезьянничают, наряжаются бабочками и поднимаются не в лодочке, а прицепившись к ее наружной стороне. Но надобно вспомнить, что ныне делают шары с большими предосторожностями и много придумано средств для безопасности.

Наши молодые физики в воздушное путешествие отправились из сада консерватории искусств и ремесел 24 августа 1804 г. со всеми снарядами, необходимыми для их исследований; но по малым размерам шар не поднялся выше 4 тысяч метров. На этой высоте начаты были наблюдения над качаниями горизонтальной магнитной стрелки; но вращательное движение шара около его оси представило неожиданные и важные препятствия. Физики с большим трудом победили некоторую их часть и успели определить время пяти качаний. Известно, что время пяти качаний магнитной стрелки увеличивается или качания замедляются, когда уменьшается магнитная сила, приводящая горизонтальную стрелку к ее естественному положению, и то же время уменьшается, когда увеличивается магнитная сила — явление совершенно сходное с переменами в скорости колебаний маятника, хотя стрелка качается в горизонтальной плоскости.

Заключения, выводимые из опытов Био и Гей-Аюссака, подлежат возражениям; откладываю их до следующей главы, содержащей подробности о воздушном путешествии одного Гей-Аюссака.

Солнечная система Небесные тела Вселенная Космология English version